Неточные совпадения
Книга представляет опыт синтеза марксизма в
критической форме с идеалистической
философией Канта и отчасти Фихте.
Я стал
критическим марксистом, и это дало мне возможность остаться идеалистом в
философии.
На вершине «
критической»
философии нам предлагают вместо сущего препарированную в кабинете ценность.
В конце концов,
философия всегда догматична, и задача лишь в том, чтобы наш догматизм был как можно более сознательным и
критическим, чтобы онтологические предпосылки были как можно более осмысленными.
Ни
философия позитивная, ни
философия критическая не в силах понять происхождения и значения времени и пространства, законов логики и всех категорий, так как исходит не из первичного бытия, с которым даны непосредственные пути сообщения, а из вторичного, больного уже сознания, не выходит из субъективности вширь, на свежий воздух.
Критической принято называть такую
философию, которая строится без всяких онтологических предпосылок, догматической же принято называть всякую онтологическую
философию.
Критическая и эмпирическая
философия во всех своих формах одинаково неспособна уловить бытие.
Но
критическая по преимуществу
философия Канта с диалектической неизбежностью ведет к допущению универсального субъекта, сверхиндивидуального разума, и эта оригинальность критицизма в дальнейшем своем развитии придает гносеологии онтологический характер.
Тот взгляд на связь
философии с религией, который я здесь высказываю, может и должен найти свое гносеологическое выражение; моя точка зрения предполагает и определенную гносеологию, резко отличную от гносеологии «
критической».
Откровения же
философии суть для нее лишь темы и проблемы, ранее
критического исследования не имеющие никакой философской значимости.
Поэтому тип религиозной
философии есть
критический догматизм или, что то же
критический интуитивизм.
Для рационалистической
философии, для которой высшим критерием является непрерывность мышления и рациональное преодоление антиномий, тварность есть вообще ложная, ибо противоречивая, идея, которой не место в
критической метафизике.
Только истина освобождает, и разум, постигший свою природу, свой естественный догматизм, становится способен понять и оценить надлежащим образом и свою свободу Поэтому
критический догматизм религиозной
философии есть, точнее может и должен быть самою свободною и самою
критической,
философией.
Отсюда следует, что и религиозная
философия требует свободы исследования, а следовательно, и теоретического сомнения совершенно в такой же степени, как и всякая иная
философия; на ее стороне имеется при этом даже преимущество остроты
критического зрения, потому что она сознает свою религиозную обусловленность и знает ее опасные стороны.
Если иметь в виду эту аксиоматическую или мифическую основу философствования, то
философию можно назвать
критической или идеологической мифологией, и излагать историю
философии надо не как историю саморазвития понятия (по Гегелю), но как историю религиозного самосознания, поскольку оно отражается в
критической идеологии.
Прохождение философского познания через раздвоение и
критическую рефлексию было неизбежно — таков был путь европейской
философии, ее внутренняя драматическая судьба.
В лагере марксистов это приняло первоначально форму борьбы ортодоксального, т. е. тоталитарного, направления и направления
критического, допускавшего соединение марксизма с иной, не материалистической
философией и
критический пересмотр некоторых сторон марксизма.
Но германское
критическое сознание пришло не только к тому, что
философия должна быть научной, — оно признало власть научности и над сферой религиозной, моральной, эстетической, общественной.
Лучшие люди начинают сознавать, что наступает конец старой, пассивной
философии необходимости, в какой бы форме она ни являлась — в метафизической,
критической или позитивистической [Гениальное и дерзновенное сознание того, что
философия должна быть органом творческой активности человека, есть у неведомого русского мыслителя Н. Ф. Федорова.
Философия критическая, раздвоенная, сомневающаяся не знает философского Эроса, не имеет пафоса познавательной любви.
Фома Аквинский не знал
критических сомнений новой
философии, его наука была догматическая.
—
Философия нынешнего времени, — заметил Ранеев, — увлекаясь своим
критическим настроением, учит, конечно, вашего сына не уважать голоса матери. Да позвольте вас спросить, из какого богатства он так кутит, нанимает четверки в лихой упряжи. Кажется, у вас самих средства не очень крупные, как вы сами говорите.
И этот
критический аскетизм ясно обнаруживает, что
философия эта целиком пребывает в дотворческой мировой эпохе, что она все еще в законе и искуплении.
Творческая
философия — догматическая
философия, а не
критическая и не скептическая, цельная, а не раздвоенная.
Критическая, наукообразная
философия хочет превратить
философию в брак по расчету, хочет не опасной влюбленности, а безопасного семейного благоустройства, и потому отрицает тайну брачную, тайну любви.
После всех
критических сомнений новой
философии у Когена гносеология превращается в новый род метафизики, наука о категориях перерождается в науку о сущем и его принципах, как это было уже у Гегеля [У нас крайним сторонником этого перерождения гносеологизма в онтологизм на почве когенианства является Б. Яковенко.